Дахут по-прежнему молчала.

— Право, — настаивала Тамбилис, — ты должна нас навестить. Мы пока будем жить во дворце… чтобы поближе узнать друг друга. Возможно, мы пробудем там несколько дней. — В ее голосе послышалась покорность. — А потом все будет, как и прежде.

— Я лучше повидаю его где-нибудь в другом месте, — сказала Дахут.

— Почему? Моя дорогая, я от тебя не отворачиваюсь. Я всегда буду тебя любить. — Тамбилис с трудом подбирала слова. — Когда это закончится, все изменится. Позже ты поймешь. — Она заговорила порывисто: — Не я этого захотела. Меня заставила Гвилвилис, глупая, неуклюжая, любящая Гвилвилис. У нее хватило мужества сказать мне, что я все делаю не так, что вместо того, чтобы сдерживать себя, я могу делить его радость, облегчать его заботы, и… Дахут, — она светилась от счастья, — богиня тоже подарила мне радость, и когда-нибудь она одарит и тебя.

Дахут закричала. Она вскочила на ноги и умчалась.

Когда она не пришла на следующее занятие, учитель отправил в дом галликен прислужника. Может, она заболела? Через несколько часов обнаружилось, что она исчезла, и сразу организовали поиски. Ее не нашли до захода солнца. Она сама вернулась в город через Арочные ворота, решительно прошествовала по Янтарной улице и подошла к дому Фенналис. Одежда ее промокла насквозь и излучала запах водорослей и рыбы.

Глава четырнадцатая

I

Когда осень позолотила листья, Конуалл Коркк попрощался с Ниаллом Мак-Эохайдом. Большинство своих людей он оставил. На юг с ним отправилось человек тридцать, среди которых были трое спасенных им заложников. С ним была и его очаровательная жена, которая скрашивала его жизнь.

Муму находился далеко от остальной Эриу, и до самой весны Ниалл о нем ничего не слышал. Наконец за остальными воинами прибыл посланник. Он принес странные известия.

Колдунья Феделмм отправилась в путь от горы Светловолосых Женщин в долину Фемен к королю Лугайду. Это была плодородная, хорошо обустроенная земля, огороженная с одной стороны древними лесами. Немногие отваживались добраться до середины леса, где находился Шид Дроммен. Считалось, что этот известняковый холм, на триста футов возвышавшийся над окружавшими его деревьями, служил пристанищем эльфам, призракам и остальным существам другого мира. Однако сюда же свинопасы выводили на прокорм своих животных. Хотя торговля здесь была более чем скромной, благодаря ей они связывались с Теми, Кто За Лесами.

По лесу шли двое. Каждый нес поросенка для королей соседних туатских племен: Дардрий — для короля Иля, Кориран — для короля Мускрага. Его величество король Айед пришел к Корирану и сказал:

— Нам с Дардрием привиделся тяжелый сон, будто мы оказались на вершине бытия. Перед нами стояло тисовое дерево, на котором развевался флаг. Каким-то образом мы узнали, что это дерево Эоганахты, и тот, кто взойдет на камень, возвеличится.

Жрец Айеда глубоко задумался и объявил:

— Шид Дроммен станет местом, где должны собраться все короли Муму. Тот, кто первый зажжет огонь под тисовым деревом, и станет прародителем многих поколений королей.

— Мы его зажжем! — вскричал Айед.

— Подождем до утра, — посоветовал жрец. Было поздно, солнце скрылось за нависшими тучами, предвещавшими снежную бурю.

Конуалл, его жена и воины сбились с пути. Они забрели в лес и укрылись под скалой. Неподалеку росло тисовое дерево, листья его пожухли, но еще не осыпались. Под его кроной они и развели огонь. Они расположились на плоском камне, чтобы обсушиться.

Там их и нашел Айед. Опечаленный король не рискнул ссориться с богами. Конуалл был королем по праву рождения. Более того, он был другом могущественного Ниалла, их повелителя. В результате Айед оповестил Конуалла, что тот стал королем окружающих его земель, и отдал ему своего сына.

Эту новость и услышал весной Ниалл. Он улыбнулся и отпустил людей, которых Конуалл привез с собой из Британии. Среди них было несколько олламских ремесленников — механиков, каменотесов, — которые разбирались в римском искусстве построения укреплений. С ними Ниалл отправил богатые подарки.

Прошел год.

Как и предыдущие двенадцать месяцев, для Ниалла он был беден на войны. Несмотря на это, оба года он был очень занят. Его сыновья жаждали побед и завоеваний, но отец их удержал.

— Кладите киль, крепите шпангоуты, обшивайте корпус, — сказал он. — Когда корабль будет готов, мы отправимся с море.

Они не совсем его поняли, поскольку не были, как он, моряками.

Ниалл полностью захватил власть над девятью туатскими племенами, которые платили дань уладам. Он назначил среди них новых королей, которые заменили павших на поле брани, и стал над ними верховным королем; ему повиновались все. Они были довольны, поскольку он возвратил им власть над святыми местами, которые издревле им принадлежали. Несмотря на то что это почти ничего ему не стоило и усилило к нему расположение, он никогда не оставлял надежды отомстить за смерть Домнуальда и когда-нибудь, как-нибудь — за Бреккана.

К заложниками, которых привели ему туаты, он проявил такое великодушие, что они поклялись сражаться на его стороне, когда он будет готов напасть на уладов. Так же как и их соплеменники. Основанное им королевство получило гордое название Арегесла — Те, Кто Жалует Заложников. Народ стал звать его Ниалл Девяти Заложников.

…Король Ферг Фог из Эмайн-Махи был прекрасно осведомлен о бушевавших на юге бурях. Он и сам помышлял напасть на них, решив, что это укрепит мощь его королевства. Поэты напомнили ему, как Ку Куланни расправился с Мебд и кондахтанцами. Их песни пугающим эхом разлились по дворцу.

…После в Темир вернулись посланники Конуалла. Они привезли подарки, не хуже тех, которые Ниалл отправил на юг, и важные известия.

Власть Конуалла росла, как рога у молодого оленя. Его немногочисленные изгнанные войска научились воевать неизвестным для Муму образом. С каждым выигранным сражением они обретали новых сторонников, пополняя таким образом свои ряды. Многие вожди добровольно приносили завоевателям, которых наверняка благословили боги, клятву верности. Позже он взял вторую жену — Аменд, дочь Онгуса Волга, могущественного короля Корко-Лойгда. Он владел землями на южном побережье, и Конуалл получил выход во внешний мир.

Слава, окутывавшая его имя, катилась не только по его владениям, а до самого Шид Дроммена: отвага приносила ему не несчастья, а победу за победой. На тот случай, если галлы решатся на него напасть, он воздвиг там неприступную каменную крепость в римском стиле: Лисс-инна-Локрайт — Крепость Героев. В устах народа название камня изменилось на латинское Кастеллум, которое вскоре превратилось в более простое — Кэтел.

Поэт, который рассказал об этом Ниаллу, прекрасно об этом знал и настойчиво подчеркивал в своих песнях, что его повелитель вознесся несомненно быстрее, чем король Темира.

Ниалл долго хранил молчание, глядя на свет факелов. Наконец сидевшие рядом с ним увидели, что губы его зашевелились.

— Шид Дроммен, — прошептал он. — Он осмелился. Он осмелился.

II

На сороковой день после солнцестояния окутывавшую Ис зимнюю угрюмость озарило солнце. Королева Тамбилис родила первого ребенка. Мать и дочь чувствовали себя прекрасно. Как было принято в таких случаях, король, после освящения маленькой Семурамат, немедленно объявил праздник. Когда он вез Тамбилис из храма Белисамы во дворец, легионеры выстроились в почетном карауле. С ними приехали остальные королевы — боги требовали, чтобы в этот великий день никто не оставался на Сене в одиночестве, — и городская знать со своими женами. Беднякам раздали из королевских закромов вино, мед, богатую еду, чтобы они тоже могли веселиться. В предвкушении различного рода увеселений на улицы высыпала толпа. С наступлением темноты засверкал Огненный фонтан, хотя из-за холодной погоды Форум был почти пуст.